— Neesošā robeža

 

 

Neesošā robeža

Ja kāds jums teiktu, ka literatūra kādudien aizstās politiku, jūs visdrīzāk paraustītu plecus un mēģinātu mainīt sarunas tēmu vai pat partneri. Tas tāpēc, ka šādi paziņojumi vispirms liek gara acīm skatīt fantastisku redzes gleznu ar tādu kā atzītu literātu areopagu – savdabīgu parlamenta aizstājēju. Saprotams, ka runa nav par tamlīdzīgiem, savā ziņā nebūt ne mierinošiem scenārijiem. Tomēr literatūrai pilnīgi noteikti reiz pienāksies aizstāt politiskās un ekonomiskās reālijas, un šim mērķim tā acīmredzami jau tuvojas tāpat kā mūsdienu māksla, mūzika, teātris, kino un, iespējams jo īpaši, arī internetmāksla un hiperrealitāte. Skaidrs, ka uzturēties iedomātā pasaulē cilvēkiem ir ne vien patīkamāk, bet arī daudz dabiskāk, un tāpēc nav jābrīnas, ka simbolisko vērtību cena ir nesalīdzināmi augstāka nekā lietām, kas nav apveltītas ar šādu nozīmi. To lieliski apliecina, piemēram, reklāmistu armija, cenšoties piepumpēt ar simbolisku vērtību priekšmetus, kuros tā pilnīgi noteikti nav atrodama.

Realitātes aizstāšanas procesā ir saskatāmi divi kustības virzieni, kas pirmajā acumirklī šķiet pretēji, taču patiesībā, kā atklāsim, paskrienot kādu soli uz priekšu, tās ir tādas kā divas paralēlas plūsmas. Pirmais virziens ir literatūras un citu mākslu tieksme tuvināties realitātei, kas visskaidrāk saskatāma mūsdienu mākslai tuvos piemēros: literārajās performancēs, tīkla literatūrā un tamlīdzīgi. Acīmredzamākie piemēri, kurus tiešā veidā varam redzēt mūsdienu mākslā, ir akcionisms un hepeningi, kas aizvien biežāk izpludina robežu starp reālo un mākslīgo tiktāl, ka reālās un izdomātās pasaules nošķīrums tiek atmests kā nebūtisks vai, drīzāk, neeksistējošs. Šeit ir svarīgi piebilst, pirmkārt, ka hibridizācija un formu sintēze vienkārši ir iespēja paradīt jau notikušo, bet reizēm grūti pamanāmo literatūras un realitātes robežas pazušanas faktu, un, otrkārt, neobligāto, bet bieži klātesošo politisko nozīmi tieši šīm robežu nojaukšanas (precīzāk – to neesamības apliecināšanas) izpausmēm. Otrs pieminētais kustības virziens ir šķietami pretējs: to veido politisko spēku izauklētā iedomu pasaule, kura ne vien izkropļo mediju telpā piesauktos faktus, bet arī aizstāj visu realitātes tēlu un īstumu ar pilnīgi izdomātu pasauli, kas nereti ir spīdoši sacerēta ar literatūras šablonu vai citu tādu tehnisku paņēmienu palīdzību, kas iepriekš ir atstrādāti literatūrā un citās mākslās.

Un lūk, tu stāvi uz neesošās robežas starp realitāti un literatūru, uz šīs izplūdušās, irdenās līnijas, kuras patiesībā nemaz nav. Noņem savu neesošo cepuri un noslauki neplūstošos sviedrus. Piere ir sausa, sviedri netek.

No krievu valodas tulkojis Vilis Kasims

 

Несуществующая грань     

Если кто-то скажет вам, что литература в определенный момент заменит политику, вы скорее всего пожмете плечами и постараетесь сменить тему или даже собеседника. Потому что при таких заявлениях, конечно, первым делом перед мысленным взором рисуются картины фантастические вроде ареопага маститых литераторов, занимающих кресла в некоем подобии парламента. Речь, само собой, не о подобных в чем-то довольно малоутешительных сценариях. Тем не менее, совершенно определенно литература вместе с современным искусством, музыкой, театром, кино, и не в последнюю очередь нет-артом и гиперреальностью не только призваны, но и очевидным образом движутся в направлении замещения собой политических и экономических реалий. Очевидно ведь, что находиться в вымышленном мире не просто привлекательнее, но и намного естественнее для человека, и неудивительно при этом, что цена символических ценностей неизмеримо выше, чем цена не наделенных символическим значением вещей – это наглядно видно, например, по армиям рекламщиков, пытающихся накачать символическим значением лишенные его предметы.

В самом процессе замещения можно увидеть два направления движения, которые выглядят, на первый взгляд, как идущие навстречу друг другу, но на самом деле, забегая вперед, можно сказать, что это как бы два потока, которые являются лишь параллельными. Первое направление – это движение литературы и прочих искусств в сторону реальности, нагляднее всего видное на примере явлений смежных с современным искусством, таких как литературный перформанс или сетевая литература. Самые же очевидные примеры, прямо из области современного искусства – это акционизм и хеппенинг, все чаще размывающие границу реального и искусственного, когда и само это разделение реального и выдуманного снимается как несущественное или, скорее даже, несуществующее. Тут важно отметить, во-первых, что гибридизация, синтез форм – просто способ показать и так наличествующее, но в других случаях менее очевидное отсутствие границы между литературой и реальностью, а во-вторых, не обязательный, но частый политический смысл именно этих проявлений снятия (точнее, показывания отсутствия) границ. Второе же направление движения, о котором шла речь, как бы обратное – это вымышленный мир, выпестованный политическими силами, который не просто искажает факты в медийном пространстве, а замещает картину реальности и саму реальность полностью выдуманным миром, зачастую сочиненным не без блеска по литературным лекалам или с использованием техник, отработанных в литературе и прочих искусствах.

И вот, стоя на несуществующей границе между реальностью и литературой, на этой размытой рыхлой линии, которой нет, ты снимаешь несуществующую шляпу и утираешь не льющийся пот. Лоб сух, пот не льётся.